[W.W.Wordsworth]

Автор:  W.W.Wordsworth и  Donna Stella(идейный вдохновитель и соавтор диалога).
Название: Чувство долга.
Фэндом: Trinity Blood
Бета: Word&Wordsworth
Жанр: юмор, а потом немного ангста.
Персонажи: Вильям, Катерина, Абель, Леон, Трес.
Пейринг: слабовыраженные Вильям/Катерина и Абель/Катерина.
Дисклеймер: все права на персонажей принадлежат наследникам Сунао Есида.

Вильям имел обыкновение днём подрёмывать в беседке, что стояла в зеленой зоне, перед фасадом отдела АХ. Там он проводил часок-другой на свежем воздухе, называя это "моцион". Именно так он отдыхал от дневной суеты и своих прямых обязанностей.
В один прекрасный день, когда Вильям снова прикорнул малость на своём излюбленном месте, рядом с беседкой объявился Леон, неосторожно похрустывая ветками кустов. Он искал трость Профессора. Эта трость за последние два дня танцевала буйный кан-кан на его могучей спине. И Леона это совсем не радовало.
Когда Леон подошёл слишком близко, Вильям всхрапнул и почти проснулся для новых подвигов, но солнечные лучи, проникавшие сквозь решетку беседки, приятно согревали его спину. Вильям поёрзал на скамье и снова задремал.

9 страниц ворда 12-ым шрифтом

Меж тем его трость, любимая трость, была дерзко похищена!
Об этом Вильям узнал, когда проснулся и привычно повёл рукой в том направлении, где она обычно стояла. Не нащупав её, он наклонился ещё, пока чуть было не сверзился на деревянный пол.
- Леон! Тысяча чертей вам в спину! Я знаю, что это сделали вы! Верните трость сейчас же!
С этими возгласами Профессор нарезал круги у беседки и надеялся, что у похитителя есть совесть. Совесть, может быть, и была у Леона, но очень солидарная с хозяином, так как он не торопился выходить из укрытия и давился смехом, поджидая, когда Вильям подойдёт поближе, чтобы подцепить его за ногу его же оружием. Но Профессор к кустам не подходил, продолжая вглядываться в листву, а Леон начал хохотать в голос и обнаружил себя.
- Не отдам, - не сдавался Леон.
- Будьте так любезны, верните вещь её законному владельцу, - ласково, но с угрозой в голосе проговорил Вильям. - Вы получили, и получили по заслугам. Воровать деньги в бухгалтерии прямо под камерой наблюдения не очень умно.
- Знаешь другой способ? - ехидно осведомился Леон, поднимаясь с травы и протягивая трость Вильяму.
Ворсдворт кивнул и наклонился к Леону, оглядываясь по сторонам:
- Есть один очень распространённый и верный способ.
- Это какой же? Зарплату получить что ли?
- Леон, да вы и сами без меня всё знаете! Разберетесь в этом несложном механизме, я думаю. Но если я вас снова замечу, то я... - он отошёл к аллее и пригрозил издалека Леону тростью.
- Не заметите! Я Вацлавом прикроюсь! - заорал Леон и с досады плюнул себе под ноги.
Ему очень хотелось пива, а денег было ровно на воду из-под крана.

Абеля в столовую привлёк запах мучного. Прямо на протвинях, в преступной досягаемости, возлежали булочки с маком и его любимые круассаны. Повара ушли на перерыв, а все пышущее жаром печи добро просилось употребиться по назначению. Абель облизнулся и уже было нацелился схватить зубами ароматную булку, как вдруг... Внезапно, откуда ни возьмись, как чёрт из табакерки и т.д. и т.п. нарисовался Вильям, да так, что не сотрёшь.
- Вильям! Как вы меня напугали! У меня сердце ушло в пятки! - заверещал патер, чуть не подавившись куском булки.
- Как вас, оказывается, легко напугать, - с иронией заметил Вильям, отбирая у Крусника похищенный провиант и раскладывая его по местам - Пугливый вы мой. А вы не боитесь геенны огненной?
- Э... - Абель замялся, вежливо улыбаясь. Ну кого, в самом деле этим можно напугать?
- Нет, Абель, вы не поняли, вот этой, - Вильям указал на металлическую печь.
Абель заикал и попятился к выходу.
- В общем, - Вильям взял одну булку и отдал патеру, - берите, но больше так не делайте! Вы лишаете других возможности вкусно поесть.
- Вильям, а почему я никогда не видел, чтобы вы увлекались хлебобулочными изделиями? - Абель пришёл в себя, когда оказалось, что Профессор не собирается покушаться на его жизнь.
- Во-первых, ими все время увлекаетесь вы, второй на очереди после вас Леон, далее Вацлав...
- Как Вацлав? - удивился патер, - Он же постится 365 дней в году!
Вильям со знанием дела упрямо продолжил:
- Далее - Вацлав, потом прекрасная половина нашего отдела, а я же...
Он заговорщецки приблизился к Абелю и продолжил на тон тише:
- Я же прячусь в самой тёмной части своего кабинета и быстро поедаю свою порцию. Поэтому меня никто не замечал в подобном увлечении.
Заинтригованный таким неожиданным поворотом событий Абель воскликнул, поправляя очки:
- Правда?! И Вацлав так делает?
- Да нет же, Абель! Это тонкий английский юмор! Вас, увлекающихся, очень много, до меня даже крошка не доходит. Непорядок.
И он пригрозил Абелю своей роковой тростью.
Думаете, Леон и Абель долго терпели произвол Вильяма? Конечно же, нет. Они сговорились и устроили тому "тёмную", скрутив и привязав его к стулу прямо в его же кабинете.
- Пока мы будем отрываться в казино и проигрывать казённые деньги, ты, старина, не грусти, - Леон заткнул рот Профессора кляпом. - Пожелай нам удачи.
- Ыфыфы! Фыыфифе! - понеслось им вслед.
Профессор, не дававший этим двум безобразничать, пока Катерина болела, был успешно обезврежен.
В кабинет тихо вошёл Трес и встал у двери, глядя безучастно на привязанного Вильяма.
- Ффееф! Ффеф! - Вильям пытался освободиться и призывал на помощь киборга. - Аффяфы фефя!
- Не понял запроса.
- Фррр!
Киборг тоже был заодно с похитителем булочек и бывшим уголовником.

Катерина и не знала о творящемся без неё веселье. Её мысли были куда более мрачными и серыми, как сумерки в спальне. Её жизнь казалась ей слишком однообразной и скучной. Слишком много обязанностей, слишком мало удовольствия. Она тоскливо вздыхала, разглядывая раму окна, которую она видела каждый день вот уже несколько лет подряд.
И ничего с тех пор не менялось. Сводный брат её по-прежнему тиранил семью, каждый день надо было держать в уме множество шпилек ему в ответ, заодно несколько подходящих нравоучений для нерадивых коллег и постараться быть приветливой ко всем остальным, быть для всех воплощением справедливости, чести, порядка.
Это всё было чересчур сложно. От всего этого голова начинала раскалываться к концу дня, и вот теперь её лоб покрывался испариной. Поднималась температура. Катерина закусила губу, ей стало очень жалко себя. Она лежала в спальне, совершенно никому не нужная. Никто не навещал её, не радовал ни новостями, ни скромными подарками. Только сестра Кейт, словно призрак, подносила по расписанию лекарства. И Катерине иногда казалось, что тот свет - это где-то совсем рядом. Может, прямо за окном её спальни...
Профессор появился в её покоях строго по расписанию. Несомненно, Вильям мог вытащить её из беспросветной тоски и вернуть радость жизни, но и он не был тем желанным гостем, которого ждёшь с трепетом. Понять её женской тоски он не мог, или же он делал вид, что ничего не случилось, всё нормально, жизнь продолжается. Увы, именно это у него получалось лучше всего – делать вид, что всё по-прежнему.
Но Катерине с каждым разом было всё труднее обманывать себя саму.
Итак, в спальне было сумеречно, и нельзя было увидеть влажных блестящих дорожек на лице кардинала. Катерина же не могла увидеть следы героической борьбы отважного Профессора с ошалевшим отделом.
Вильям тихо вошёл, чтобы не растревожить больную, и присел на край кровати.
- Добрый вечер. Я не помешаю, если посижу с вами немного?
Девушка улыбнулась и вежливо ответила:
- Конечно нет, Вильям. Я рада, что Вы нашли минутку заглянуть.
Горячая ладошка появилась из-под одеяла и коснулась руки ученого.
Вильям машинально потрогал лоб девушки, проверяя, насколько он горячий.
- Вы уже пили лекарство?
- Ммм... Нет. Оно противное.
На столике рядом поблёскивал градусник, но по тактильным ощущениям было понятно, что температуру пора сбивать. Кейт принесла до визита Профессора термос, в котором оставалось немного горячей воды. Требовалось только наполнить стакан водой и бросить шипучий аспирин.
- Пейте.
В глазах Катерины мелькнул ужас.
- Э... А может, не надо?
- Что же вы на меня так смотрите - это всего лишь лекарство, что доктор прописал. Неужели вы думаете, что я вас собираюсь отравить?
- А Вы сами попробуйте! - ляпнула Катерина и спряталась под одеялом.
Вильям поддался на провокацию и отхлебнул, не успев сделать лицо кирпичом хотя бы, сморщился и закашлялся.
- Обычный аспирин с лимоном, ничего ужасного, - пробормотал он охрипшим голосом.
- Вот видите...
- Вот что, выпейте это скорее, - посоветовал Профессор, кашляя и прикрывая рот рукой. - Это поможет. И, между прочим, болеть не так уж приятно, это всем известный факт. Зато у меня для вас есть кое-что..
Вильям достал из кармана конфету, которые у него постоянно водились, и показал её Катерине:
- Награда за геройство.
Кардинал высунулась из-под одеяла и улыбнулась.
- Давайте свою отраву.
Профессор торжественно протянул ей стакан с питьём.
- Я надеюсь, вы понимаете, что это для вашего же блага, и будете послушно пить препараты. Иначе мне придётся следить и за вами.
Катерина героически выпила содержимое и зафыркала.
Конфета со вкусом малины тут же оказалась у неё во рту, так оперативно Вильям подоспел, чтобы облегчить страдания больной.
- Фррр... Ыыы... Уммм... М! - высказалась Катерина и принялась увлеченно сосать конфету.
- Вот и всё, а вы боялись, - Вильям забрал стакан и накрыл Катерину одеялом.
- Всего-то лишь нужно заедать чем-то сладким, чтобы потом не гореть в бреду. Представляете, что будет, если вы вдруг умрете?
- Не ... кхм... дождетесь!
- Отлично, я рад, что в вас заговорил боевой дух. Послезавтра вы точно встанете на ноги. Если б вы только знали, как нам вас не хватает! - Вильям теребил краешек одеяла, вспоминая обалдевшего Леона, которому пришлось "поцеловаться" с тростью Профессора, правда, не в первый раз, и Абеля, который решил в этот раз не защищать своего хамоватого напарника, чтобы не отсвечивать на фоне невесть как отвязавшегося Профессора.
- Как там Ваш ученик? - поинтересовалась Катерина, устраиваясь поудобнее. - Не буянит больше?
- Поделитесь секретом - как вы держите в страхе весь отдел? - прорвало Вильяма. - Меня не огорчает ученик, слава Богу, но Леон и остальные... - Вильям потёр челюсть, по которой ему прилетело сегодня не раз. - В общем, мои лекции ни на кого здесь не действуют, особенно на бывших уголовников.
Катерина никогда не задавалась таким умным вопросом, что же позволяет ей держать в узде всех агентов.
- Ну, я женщина... - нашла она, наконец, очевидный аргумент.
- Может, вы знаете какие-то секретные слова, которые способны усмирять буйные головы? - было сказано это с долей усталости и беспомощности.
- Ну, вы же не будете им подмигивать и кокетливо поводить плечиками? - Катерина рассмеялась.
- Да, это всё очень сложно в моем положении, - протянул Вильям, вспоминая, что сам не раз попадал под чары этих подмигиваний и запаха духов. - Ну, что же, я мужчина, и буду справляться так, как умею. А знаете, вы мне подали идею...
- Вы будете их бить? - с притворным ужасом спросила Катерина. - Впрочем, если не очень сильно...
- Нет, я придумал кое-что поинтереснее... Надеюсь, это сработает. Где хранится флакон с вашими духами?
Это было уже слишком для Катерины.
- Не скажу! И уж тем более не дам.
Вильям поднялся с кровати:
- Мне надо, - ответил он с непробиваемой альбионской улыбкой, - и тогда обещаю, никаких драк в дальнейшем.
- Вильям! - не сдержалась она, - А идите-ка вы... Треса чинить.
- Уже починил.
- Тогда разбирать свои документы.
- Уже сделано.
- Тогда сделайте то, чего вы ещё не сделали.
Вильям встал, загородив собою стол, где лежал надушенный платок кардинала, и незаметно забрал его, спрятав к себе в карман.
- Отдыхайте, я приду завтра к вам снова.
- С отчётом, - сонно пробормотала Катерина.
- Именно с ним, - Вильям тихо выскользнул из её спальни, осторожно прикрыв дверь.

Чем руководствовался Леон, когда забирал свежие купюры из кассы бухгалтера? Конечно же, мыслью о том, что он имеет полное право на них, он заработал эти хрустящие бумажки, и какая разница - получит он их в день зарплаты или возьмёт прямо сейчас? Никакой существенной разницы тут не было, и Леон регулярно появлялся возле аппарата, забирая зарплату на три месяца вперед.
Внезапно повеяло духами кардинала. Купюры, красиво кружась, полетели на пол. "Ну всё!" - пронеслось в голове у Леона. Прятаться в каморке бухгалтера было негде, и Леон обернулся к двери, готовый во всем повиниться. В дверях стоял Профессор с елейной улыбкой на губах.
- Нарушаем?
- Нет, я наоборот - докласть пришёл. Вот, - и он собрал с пола купюры, раскладывая их ровненько в кассе. - Только перед Катериной не палите.
- Не буду, - заверил его Вильям. - Вот завтра Катерина сама просмотрит запись с видеокамеры и увидит ваши проделки.
Оттеснив Леона, Вильям закрыл кассу, перепаролил случайным кодом, который тут же забыл.
- А как я зарплату получать буду? - Леон обалдел от такого беспредела и откровенного нахальства Вордсворта.
- Как все, - вздохнул Вильям, - по праздникам... То есть, раз в месяц, в порядке служебной очереди. Всего хорошего!
Оставалось ещё одно. Запах кардинала яственно витал в воздухе, а самой Катерины не было...

- Может, Катерина тихонько проходила мимо? - предположил Абель на срочном мозговом штурме по поводу странного явления "запаха кардинала без самого кардинала".
- Ты себе представляешь её тихо крадущейся? - протянул Леон.
Абель попытался представить, как Катерина, подбирая по самое не балуй многочисленные шуршащие юбки, крадётся, чтобы посмотреть, чем это занят Леон. Не представлялось.
- Да, не очень правдоподобно. Но что тогда это могло быть?
В разговор вмешался Трес:
- Сегодня вечером Вильям был у Катерины в спальне.
- И что? - спросил Абель, не особо задумываясь над таким бурным химическим сочетанием слов как "Вильям", "Катерина", "спальня" и "вечер", поскольку он совершенно не мог представить себе пару из кардинала и Вордсворта.
- Всё понятно, - Леон хрипло рассмеялся - Я теперь знаю, чем наша дражайшая Катерина болеет.
- Чем? - снова переспросил ничего не понимающий Абель.
- Вильямом! Эта зараза в отделе всех косит, просто спасу нет.
- Кошмар! – догадался, наконец, Абель. - Но Вильям старше Катерины, и потом, он же был её учителем. Как можно?..
- Можно! Он и сейчас её того... учит, - хохотнул Леон, - как всеми нами заправлять.
- Возраст не является главным критерием для женщины в выборе партнёра, - вставил свое веское слово киборг.
- Тогда почему Вильям, а не я?.. - этот вопрос так и остался нерешённым для Абеля.

Месть оскорблённого в лучших чувствах коллеги была жестока.
Катерина держала побелевшими пальцами записку, а в её глазах стояли слёзы. Вильям, сидевший в кабинете напротив неё, внимательно следил за выражением лица, готовый сделать для неё всё, что она попросит. Когда она подняла на него глаза, он проговорил тихо, достав злополучный платок из кармана.
- Абель не виноват, и вы не виноваты. Это всё я. Я скомпрометировал нас, сам того не желая.
Катерина, задыхаясь, смотрела, как его пальцы сжимают рукоять трости.
- Я готов искупить свою вину и всё исправить, всё вернуть, как было.
Она посмотрела на него в полном замешательстве и отошла к занавешенному окну, разглядывая сквозь сложный узор тюли, как ветер играет листвой. Вильям ловил каждый её вздох, понимая, что в таком тугом корсете волноваться без последствий физически невозможно. А значит, он должен быть готов в любой момент поймать её, падающую, и не дать светлым прядям волос коснуться пола.

- Вы гадкий, гадкий, гадкий! Вы плохой, самый ужасный учитель на свете! Если бы мои родители только были бы живы, я бы никогда вас не увидела! Я бы не решала эти дурацкие задачки и глупые упражнения с утра до вечера! – так кричала она, разбрасывая ненавистные учебники со стола, её кудри взметались, теряя от резких движений свою форму и гладкость.
Так она кричала и плакала от усталости, душевной боли. Вильям стоял в дверях, чтобы не попасть под раздачу, прислонившись плечом к дверному косяку. Он молча смотрел на неё, сурово, но без злобы во внимательных карих глазах. А потом уходил, когда она бессильно опускалась на пол, оставлял её одну в тишине.
За обедом он всегда садился с ней за одним столом, ничем не показывая, что оскорблён или обижен её словами. Его аккуратность заставляла Катерину постоянно задумываться о том, насколько он недосягаем для неё, слишком совершенен. Он ловко накалывал на вилку листья салата и кусочки ароматного мяса и отправлял в рот, не сажал при этом пятен на одежду и не проливал ни капли жира на стол. А ей поминутно приходилось пользоваться салфеткой, утирая уголки губ. Ей казалось, что она вся перепачкана.
Иногда он почти физически ощущал её боль, которая подобно лезвию ножа, навсегда застряла глубоко в её сердце. У неё могли быть самые лучшие платья, самые лучшие игрушки, но никогда бы уже не было родителей. Не было бы отца, которого она почитала, и матери, которая научила бы её плести кружево. И он не мог заменить ей ни отца, ни мать, смирившись с этим раз и навсегда.
Но каждый раз, после того, как был съеден последний кусок с его тарелки, приборы крест-накрест с тихим звоном ложились на блюдо, она подходила к Вильяму и застенчиво тянула его за рукав.
- Вот, - она протягивала ему конверт, сложенный вручную и перевязанный атласной лентой. В записке очень старательным почерком и украшенными вензелями строками были написаны извинения.
- Я не сержусь, - всегда говорил он.
- Правда? – её глаза в такой момент сияли как звёздочки. – Простите меня, это я... очень ужасная.
- Ужасная непоседа, - с улыбкой договаривал он, - ты вырастешь, и станешь самой счастливой. А сейчас ты просто маленькая, глупая и уставшая. Тебе пора немного поспать.

Она знала, что все её записки он бережно хранил до сих пор. Ни одна из них не стала мусором, каждое её слово было сохранено и не утеряно.
Катерина смотрела на узор штор, который видела несколько лет подряд каждый день, и отчаянно теребила пальцами кружевную перчатку.
На рынок – с ним, на прогулку в парк - с ним, сказки на ночь - с ним. Он был молод, и все же предпочитал свободное время проводить именно с ней и библиотечными книгами, делясь с нею мудростью и знаниями, воспитывая в ней личность.

Однажды ей показалось, что он её совершенно не любит. Не может ни один учитель на свете не кричать на детей, не может хоть раз да не поставить в угол на чечевицу. Не может позволять тратить свои деньги без жалости на всякую ерунду. А ему было как будто всё равно.
Да, ему всё равно, и она никому, никому не нужна, даже ему.
На тихом кладбище, где были погребены её родители, она сидела у могильной плиты, кусала губы, размышляя о жизни горькой, и разглядывала алых «барашков» в вечернем небе. Но даже возле родительского склепа она не была в безопасности...
В ночной тишине раздался звук мотора. Катерина узнала этот звук, потому что порой Профессор полдня проводил в гараже со своим любимым мотоциклом, а то и торчал там ночами, забывая пожелать ей спокойной ночи.
Чернокнижник в тёмном плаще с капюшоном, скрывавшим лицо, замер над девочкой, прислушиваясь. Катерина молчала, зная, что Вильям не станет искать её здесь, если не увидит её фигурку в светлом платьице у склепа. Он посмотрит, что её нет, мотор мотоцикла зарычит, фыркнув пару раз, и он уедет. Пока она будет кричать, её успеют убить много раз. Она считала себя храброй, готовой принять любую трудность на свои плечи, и вот настал трудный момент, но один вид лезвия ножа парализовал её.
Трава зашуршала под ногами Профессора. Он все же искал Катерину здесь, так и не обнаружив ни в парке, ни у подруги, ни дома в самых укромных уголках сада. Грянул выстрел, который вывел девушку из оцепенения. Вильям выстрелил прямо в чёрную фигуру, склонившуюся над его перепуганной воспитанницей. Он выглядел столь решительно, каким его никогда ещё не видела Катерина. Холодная вежливость исчезла, уступив место настоящим чувствам.
Он, стиснув зубы, всаживал в преступника пулю за пулей, словно вымещая на нем всю свою тревогу и ненависть, палец безостановочно нажимал на курок револьвера. Катерина вскочила с холодной земли, но, оглушённая выстрелами, не решалась подойти и к Вильяму, который сейчас был страшен. А вдруг он и её заденет?
Когда маньяк перестал дёргаться и замер в луже собственной крови, Профессор крепко схватил Катерину за руку и стремительно повёл за собой к выходу. Она пару раз споткнулась и напоролась на что-то острое ногой, но промолчала. Только оказавшись дома, она решилась посмотреть в глаза Вильяму. Она считала себя виноватой в случившемся, молча принимая на себя груз несуществующей вины. У Вильяма задрожали руки, когда он увидел, как по её щиколотке ползёт алая капля крови, а после ещё одна. Он усадил её на высокую кровать и приподнял её юбки. Кровь сочилась из маленькой, но глубокой царапины под коленом.
- Фух… - шумно выдохнул он, представив, как попало бы ему от Медичи, если б тот узнал, что с его сестрой случилось непоправимое. И сейчас именно Вильям готов был сказать те самые слова, которые иногда мечтала услышать его воспитанница «Я плохой учитель…».
Без единого вскрика вытерпев пытку йодом, Катерина решилась говорить.
- Я хочу в ванную, - глухо прозвучал в гнетущей тишине её голос.
- Идите, - тихо ответил ей Вильям, не глядя на неё.
Девушка выбежала из спальни, спустя несколько минут зашумела в ванной вода. Вильям присел на кровать, разглаживая ладонью кружево покрывала. Руки у него по-прежнему дрожали, от них пахло порохом и даже как будто бы пролитой человеческой кровью. Тогда убить человека для него было немыслимо, чудовищно, и он успокаивал себя тем только, что этому человеку не место в обществе. Ему самому безумно хотелось в ванную. Катерина долго не возвращалась, и Вильям начал волноваться.
Дверь в ванную была приоткрыта. Катерина сидела в ванне под струей воды, обнимая себя за плечи и глядя остановившимся взглядом в одну точку. Вильям помедлил немного и вошёл, закатывая рукава до локтя. Катерина была уже оформившейся девушкой, но для него она была, прежде всего, его ученицей, а он был для неё учителем.
Когда ванна наполнилась до краёв тёплой водой, ароматная и лёгкая пена прикрывала то, что не дозволено было видеть никому, Вильям присел на край ванны, массируя Катерине плечи и шею.
- Простите, - она всплакнула, утирая ладонями слёзы с мокрого лица, - простите меня, пожалуйста, Вильям.
- Я не сержусь, - по лицу, на котором редко можно было увидеть какие либо эмоции, скользнула слеза.
Франческо ждали во второй половине дня. Он приехал и первым делом увидел «бесцветного» Вильяма, который не спал всю ночь, охраняя сон своей ученицы. Под его глазами красовались тёмные круги, уголки губ были грустно опущены, как бы он ни старался быть повеселее.
- Как сестра? – спросил Франческо.
- Ей нездоровится, - предельно честно ответил Вильям, - всё из-за резкой смены погоды, ничего серьезного. Хотите её увидеть?
- Нет, я спешу. Смотри, сам не заболей. Вот, возьми. Это как раз то, что тебе точно понравится.
Франческо хоть и был человеком страшным, но всё же человеком, и считал, что воспитание его сестры - это адский труд, который добровольно на себя взял другой по счастливой случайности. Поэтому иногда он дарил Вильяму подарки, и очень кстати.
На это раз он одарил Профессора бутылкой хорошего виски.
– Выпей за моё здоровье.

Сколько раз он мог воспользоваться её глупостью, и всё-таки не переступил черту дозволенного. Сколько раз он оказывался рядом, и в радости и в горе, разделяя все поровну с ней, требуя взамен только лишь прилежности и стараний в учении.
- Только не плачьте!
Если раньше её слезы не трогали его, то теперь он искренне боялся таких сцен. Слёзы были бессловесным упрёком, и психологически он не мог вынести вида плачущей Катерины.
- Вы не понимаете... - прошептала Катерина, закусывая перчатку, чтобы не разреветься.
- Это ошибка! Более того, это всего лишь досадная глупость! – Вильям оказался рядом с ней, обнимая её за плечи. – Абель любит вас на самом деле! Все, что он написал – это со злости и из-за моих неверных действий. Не вините ни его, ни себя, и ради Бога, не плачьте.
- Я не знаю, что мне делать, - она беспомощно опустилась на краешек стола. - Рядом со мной два замечательных человека, которые стараются сделать мою жизнь лучше, любят меня. Но, Боже мой, как мне быть со всем этим?..
Вильям замолчал озадаченно. Кто этот второй? Неужели?.. Но он даже представить себе не мог пылких отношений между ним и кардиналом. Он помнил её ещё совсем девочкой, и даже теперь она была его милой воспитанницей, а он её Наставником. Разве могло быть между ними что-то большее, и разве он сам мог бы позволить, чтобы это случилось? Для него все это было немыслимо, как если б Солнце внезапно взошло на западе.
А Катерина разрыдалась, вырвавшись из объятий Вильяма, заметалась по кабинету. Вильям, оглушенный её эмоциями, стоял как вкопанный, впервые в жизни не зная, что сказать и сделать. Наконец Катерина взяла себя в руки, и, утирая слёзы, подошла к нему вплотную.
- Я женщина, Вильям. Что бы там ни было, какой бы титул я не носила, я - женщина! И я хочу простого человеческого счастья, хоть ненадолго, хоть чуть-чуть! Разве я не заслужила?
- Я... не понимаю... - Вильям попятился, впервые растерявшись.- Я не понимаю, что с вами.
- Вы думаете, я понимаю? - слёзы снова брызнули из её глаз. - Я рву своё сердце для одного человека, когда другой даёт мне все, и не просит ничего взамен. Как же это называется?
Вильям начал понимать сложившуюся ситуацию. У Катерины не было отца, и благосклонность других она не воспринимала как что-то должное. Поэтому и не могла понять того, почему Вильям бескорыстно ухаживал за ней, и продолжает ей помогать.
- А если б я был вашим родным отцом, вы бы не задавали мне таких вопросов?
Катерина думала недолго, улыбнувшись сквозь слёзы, ответила незамедлительно.
- Знаете, Вильям, даже отцы порой не оказывают такую помощь своим детям, как вы меня любили и лелеяли, и продолжаете любить меня. Я раскрыла вас.
- Тогда мне ничего не остаётся, кроме как... - он вынул трубку изо рта и, улыбаясь, поднял руки вверх, - сдаться.

Абель внимательно наблюдал за дверями кабинета Катерины. Слышно было, как Вильям что-то рассказывает Катерине после продолжительного молчания, и как она, судя по всему, ему отвечает.
Наконец дверь отворилась, Вильям вышел, прощаясь с Катериной, и захлопнув дверь, прищемил длинный шарф.
- Чёрт! - вырвалось у него, когда он попытался идти и почувствовал, как его словно что-то не пускает.
Вернувшись, он чуть не столкнулся с Катериной лоб в лоб - он забыл в кабинете свою трость.
- Ну это просто предел рассеянности, Профессор! - пожурила его Катерина.
Её голос звучал жизнерадостно, даже веселее, чем всегда.
- Это ужасно, - согласился Вильям - мне надо меньше сидеть по ночам в лаборатории. Всего хорошего, спокойных вам снов.
Он поцеловал её руку и ушёл. Катерина посмотрела ему вслед, мечтательно вздохнула, и с нежной улыбкой закрылась в кабинете.
Абель вздохнул и повернулся, чтобы уйти восвояси, сделал несколько шагов и оказался лицом к лицу с Профессором. Штаб отдела АХ изобиловал переходами, так что можно было прийти в нужное место разными путями. Не успел он опомниться, как в его лицо полетела перчатка.
- Что это? - воскликнул он, сжимая перчатку Профессора в руке.
- Я вызываю вас на дуэль по старинному обычаю за оскорбление Катерины. Я, её Наставник, должен защитить её интересы. Вы хотите ответить за свои слова в честном бою, или предпочтёте извинения кровопролитию?
В другое время они бы, может, и стрелялись, но сейчас стоило поступить более благоразумно, поэтому Абель был согласен извиниться.
- Только извиняться вы должны не передо мной, а перед Катериной. Идите же, - он подтолкнул растерявшегося Крусника тростью в спину. - И молите Бога, чтобы она вас простила…

@темы: Вильям, Катерина, АХ, Абель, фанфикшен, Леон, Трес