Мирланда Ойтен
Название: Из жизни инквизиции 2.
Автор: Я (а кто же ещё?...)
Бета: и снова я.
Рейтинг: PG
Жанр: повседневность, немного агнста
Персонажи: Андрей, Пётр - непосредственно, остальные - упоминаются.
Предупреждения: АУ (в каноне ничего такого не было…), возможно, ООС (но я старалась свести его к минимуму)
Дисклеймер: персонажи не мои, а законных владельцев. Никаких выгод с этого текста иметь не собираюсь.
От автора: Андрейка пишет сочинение, и попутно думает о разном… А смысл? Ха, чтоб в моих фриках, да смысл!...
читать дальше
За окном было сыро и слякотно. Хотелось забраться в глубокое мягкое кресло, завернуться в тёплый колючий плед и послушать сказку. О Божьих воинах, о вампирах, о святых и чертях. Но ближайшее подходящее кресло было только в приёмной кардинала ди Медичи, куда Андрея точно не пустят с пледом. И уж тем более, никто не будет рассказывать ему там сказки.
На душе мальчика тоже было слякотно и серо. Он чуть-чуть поёрзал. Брат Пётр, сосредоточенно изучающий какой-то отчёт, не обратил на это движение внимания. Андрей осторожно потянулся, наслаждаясь движениями затёкшей спины и плеч. Ещё бы пройтись… Увы, эта привилегия здесь была только для хозяина кабинета.
- Напишешь сочинение – хоть бегай, - пробурчал брат Пётр, когда Андрей в первый раз заикнулся о том, что ему бы пройтись и размяться.
Мальчик сидел в торце широкого стола брата Петра и писал сочинение по роману. Ради такого дела часть бумаг верховного инквизитора даже перекочевала со стола на ближайший стул, чтобы мальчику было свободней. Андрей вздохнул. Когда-то уроки он делал либо у себя в келье, либо в мастерской, заляпывая листы тетрадей маслом, смазкой и краской для агрегатов. Возможно, поэтому брат Пётр заставлял его заниматься у себя в кабинете, чтобы мальчишка был точно под присмотром.
Андрей посмотрел на небольшие песочные часы, в которых тонкой струйкой осыпался вниз желтенький песочек. Эти часы Орсини завёл специально для инквизиторского балбеса. Дал задание, эффектно щёлкнул деревянной оправой о столешницу и занялся своими делами. Андрей мог хоть ворон считать, хоть чертей в тетрадке рисовать. Но если через час задания в ней не было, то Орсини принимался отчитывать маленького техника. Вепрь никогда его ни в чём не обвинял, не повышал на мальчишку голоса. Просто с едва заметной обидой в голосе рассказывал о положении дел в Церкви, о проблемах на границах, о новых ересях и росте преступности. И говорил, что долг инквизитора – противостоять всем напастям. А его, Андрея, долг – учиться, чтобы со временем занять место кого-то из братьев, тоже встать на защиту Церкви. А он этого не понимает и подводить доверившегося ему брата Петра.
Андрей в такие моменты чувствовал себя последним мерзавцем.
Но если математику можно было с грехом пополам вызубрить, физику как-то сообразить, а иностранные языки… ну, как-то с ними разобраться, то литература оставалась для маленького техника тёмным лесом. Выкрутиться из положения как сверстники – перерисовать сочинение из учебной критики – было невозможно. Брат Пётр мгновенно пресекал все попытки списывания, мотивируя это тем, что ему нужен не красивый текст, а мысли самого мальчика.
К тому же почему-то половина произведений, которые ему приходилось читать, были вовсе не из принятой школьной программы. А некоторые - вовсе из Индекса запрещённых книг. Вот например, эта книжечка, некого доармагедоновского писателя, носила гордое название «Преступление и наказание». Преступление было: двойное убийство с целью наживы. И наказание было совершенно очевидно: вплоть до высшей меры. Но автор, вместо того, чтобы достойно наказать преступника, развёл странную историю и откровенную демагогию, местами даже вовсе выставляя убийцу не самым плохим человеком.
По мнению Андрея, только зря тратил бумагу. В мире всё должно быть просто…
- Прекрати считать ворон, - Орсини легонько хлопнул мальчишку по макушке отчётом. Андрей вздохнул и уставился в книжку. Написать то, что он думает о древнем студенте несуществующей уже страны? Вряд ли это обрадует его кумира. Когда в процессе чтения они с братом Петром обсуждали уже прочитанные мальчиком отрывки, он остался крайне недоволен высказыванием «Зачем столько много говорить-то? Преступник должен быть найден и наказан. Дрянной у автора получился детектив». Значит, надо придумать что-то ещё.
Однако думалось совершенно о другом. Например, почему все боятся брата Петра? А некоторые, например, не боятся. Вот брат Матвей – не боится. И брат Пётр стратега тоже не боится. Первый – потому что считает себя самым умным, второй – потому что видит все хитрости первого. А Андрей испанца боялся. Слишком уж он хитрый. На первый взгляд - змея змеёй. Присмотришься, а вроде и хороший человек, работает, любит своё дело, с Андреем ласковый, рассказывает разные истории, в мастерской иногда помогает. И всё-равно под всем этим видна какая-то гнильца, что-то, чего очень не хочется касаться. И это пугало.
Ещё была сестра Паула. Начальника она тоже не боялась. Зато её Андрей боялся. Холодная, строгая. Даже когда она добрая – всё-равно это искусственная доброта. Словно монахиня заставляет себя ласково улыбнуться мальчику в то время, как на самом деле ей хочется свернуть ему шею.
Брат Филлип и брат Яков начальника не боялись, но очень уважали. Первый – потому что брат Пётр, в отличие от большинства братьев, относился к уродцу без отвращения и не обращая ни малейшего внимания на его внешность. Второй… Железный мечник вообще был загадкой.
Брат Варфоломей главу Инквизиции побаивался и уважал чуть меньше Андрея. Наверное, потому что на официальном введении в штат некого брата Варфоломея и отношению к нему, как к полноправному брату добился именно Вепрь.
- Андрей, время, - инквизитор постучал ногтем по песочным часа. На глаз, половина уже высыпалась. Андрей посмотрел на разлинованный лист тетради с гордым заголовком «сочинение» и уныло вздохнул.
Единственным человеком, кого побаивался неустрашимый Разрушитель, была сестра Симона. Андрей пришел к выводу, что это из-за того, что их медик обладала рядом страшных фраз «Или я, или медкомиссия», «ещё слово – и долечиваться будешь в стационаре» и «не учи меня лечить!». А может быть, из-за того, что она была лучшим в мире специалистом по ядам. Сам-то мальчик тихую монахиню любил и побаивался: строгая, но если уж добрая, то без притворства.
Брат Пётр потянулся к служебному телефону, стоящему на краю стола – старинному, тяжелому, с вычурной чёрной с золотом трубкой и золотистым диском – и набрал номер кого-то из своих подчинённых. Андрей зло уставился в проклятую книгу. Раз брат Пётр считает его мысли неправильными, значит, он должен понять почему и найти правильные мысли.
Мальчик, закусив язык и навалившись на стол, принялся снова перебирать в уме персонажей с чудовищными, непроизносимыми именами.
Автор: Я (а кто же ещё?...)
Бета: и снова я.
Рейтинг: PG
Жанр: повседневность, немного агнста
Персонажи: Андрей, Пётр - непосредственно, остальные - упоминаются.
Предупреждения: АУ (в каноне ничего такого не было…), возможно, ООС (но я старалась свести его к минимуму)
Дисклеймер: персонажи не мои, а законных владельцев. Никаких выгод с этого текста иметь не собираюсь.
От автора: Андрейка пишет сочинение, и попутно думает о разном… А смысл? Ха, чтоб в моих фриках, да смысл!...
читать дальше
За окном было сыро и слякотно. Хотелось забраться в глубокое мягкое кресло, завернуться в тёплый колючий плед и послушать сказку. О Божьих воинах, о вампирах, о святых и чертях. Но ближайшее подходящее кресло было только в приёмной кардинала ди Медичи, куда Андрея точно не пустят с пледом. И уж тем более, никто не будет рассказывать ему там сказки.
На душе мальчика тоже было слякотно и серо. Он чуть-чуть поёрзал. Брат Пётр, сосредоточенно изучающий какой-то отчёт, не обратил на это движение внимания. Андрей осторожно потянулся, наслаждаясь движениями затёкшей спины и плеч. Ещё бы пройтись… Увы, эта привилегия здесь была только для хозяина кабинета.
- Напишешь сочинение – хоть бегай, - пробурчал брат Пётр, когда Андрей в первый раз заикнулся о том, что ему бы пройтись и размяться.
Мальчик сидел в торце широкого стола брата Петра и писал сочинение по роману. Ради такого дела часть бумаг верховного инквизитора даже перекочевала со стола на ближайший стул, чтобы мальчику было свободней. Андрей вздохнул. Когда-то уроки он делал либо у себя в келье, либо в мастерской, заляпывая листы тетрадей маслом, смазкой и краской для агрегатов. Возможно, поэтому брат Пётр заставлял его заниматься у себя в кабинете, чтобы мальчишка был точно под присмотром.
Андрей посмотрел на небольшие песочные часы, в которых тонкой струйкой осыпался вниз желтенький песочек. Эти часы Орсини завёл специально для инквизиторского балбеса. Дал задание, эффектно щёлкнул деревянной оправой о столешницу и занялся своими делами. Андрей мог хоть ворон считать, хоть чертей в тетрадке рисовать. Но если через час задания в ней не было, то Орсини принимался отчитывать маленького техника. Вепрь никогда его ни в чём не обвинял, не повышал на мальчишку голоса. Просто с едва заметной обидой в голосе рассказывал о положении дел в Церкви, о проблемах на границах, о новых ересях и росте преступности. И говорил, что долг инквизитора – противостоять всем напастям. А его, Андрея, долг – учиться, чтобы со временем занять место кого-то из братьев, тоже встать на защиту Церкви. А он этого не понимает и подводить доверившегося ему брата Петра.
Андрей в такие моменты чувствовал себя последним мерзавцем.
Но если математику можно было с грехом пополам вызубрить, физику как-то сообразить, а иностранные языки… ну, как-то с ними разобраться, то литература оставалась для маленького техника тёмным лесом. Выкрутиться из положения как сверстники – перерисовать сочинение из учебной критики – было невозможно. Брат Пётр мгновенно пресекал все попытки списывания, мотивируя это тем, что ему нужен не красивый текст, а мысли самого мальчика.
К тому же почему-то половина произведений, которые ему приходилось читать, были вовсе не из принятой школьной программы. А некоторые - вовсе из Индекса запрещённых книг. Вот например, эта книжечка, некого доармагедоновского писателя, носила гордое название «Преступление и наказание». Преступление было: двойное убийство с целью наживы. И наказание было совершенно очевидно: вплоть до высшей меры. Но автор, вместо того, чтобы достойно наказать преступника, развёл странную историю и откровенную демагогию, местами даже вовсе выставляя убийцу не самым плохим человеком.
По мнению Андрея, только зря тратил бумагу. В мире всё должно быть просто…
- Прекрати считать ворон, - Орсини легонько хлопнул мальчишку по макушке отчётом. Андрей вздохнул и уставился в книжку. Написать то, что он думает о древнем студенте несуществующей уже страны? Вряд ли это обрадует его кумира. Когда в процессе чтения они с братом Петром обсуждали уже прочитанные мальчиком отрывки, он остался крайне недоволен высказыванием «Зачем столько много говорить-то? Преступник должен быть найден и наказан. Дрянной у автора получился детектив». Значит, надо придумать что-то ещё.
Однако думалось совершенно о другом. Например, почему все боятся брата Петра? А некоторые, например, не боятся. Вот брат Матвей – не боится. И брат Пётр стратега тоже не боится. Первый – потому что считает себя самым умным, второй – потому что видит все хитрости первого. А Андрей испанца боялся. Слишком уж он хитрый. На первый взгляд - змея змеёй. Присмотришься, а вроде и хороший человек, работает, любит своё дело, с Андреем ласковый, рассказывает разные истории, в мастерской иногда помогает. И всё-равно под всем этим видна какая-то гнильца, что-то, чего очень не хочется касаться. И это пугало.
Ещё была сестра Паула. Начальника она тоже не боялась. Зато её Андрей боялся. Холодная, строгая. Даже когда она добрая – всё-равно это искусственная доброта. Словно монахиня заставляет себя ласково улыбнуться мальчику в то время, как на самом деле ей хочется свернуть ему шею.
Брат Филлип и брат Яков начальника не боялись, но очень уважали. Первый – потому что брат Пётр, в отличие от большинства братьев, относился к уродцу без отвращения и не обращая ни малейшего внимания на его внешность. Второй… Железный мечник вообще был загадкой.
Брат Варфоломей главу Инквизиции побаивался и уважал чуть меньше Андрея. Наверное, потому что на официальном введении в штат некого брата Варфоломея и отношению к нему, как к полноправному брату добился именно Вепрь.
- Андрей, время, - инквизитор постучал ногтем по песочным часа. На глаз, половина уже высыпалась. Андрей посмотрел на разлинованный лист тетради с гордым заголовком «сочинение» и уныло вздохнул.
Единственным человеком, кого побаивался неустрашимый Разрушитель, была сестра Симона. Андрей пришел к выводу, что это из-за того, что их медик обладала рядом страшных фраз «Или я, или медкомиссия», «ещё слово – и долечиваться будешь в стационаре» и «не учи меня лечить!». А может быть, из-за того, что она была лучшим в мире специалистом по ядам. Сам-то мальчик тихую монахиню любил и побаивался: строгая, но если уж добрая, то без притворства.
Брат Пётр потянулся к служебному телефону, стоящему на краю стола – старинному, тяжелому, с вычурной чёрной с золотом трубкой и золотистым диском – и набрал номер кого-то из своих подчинённых. Андрей зло уставился в проклятую книгу. Раз брат Пётр считает его мысли неправильными, значит, он должен понять почему и найти правильные мысли.
Мальчик, закусив язык и навалившись на стол, принялся снова перебирать в уме персонажей с чудовищными, непроизносимыми именами.
@темы: Андреас, Инквизиция, Петр, фанфикшен