Asta la Vista...Шел я лесом, вижу мост,под мостом ворона мокнет. Взял ее за хвост, положил на мост,пускай ворона сохнет. Шел я лесом, вижу мост,на мосту ворона сохнет.Взял ее за хвост,положил под мост,пускай ворона мокнет... Вам есть что мне сказать?
Название: Я тебя ненавижу
Автор: Arlik
Бета: Leon Garsia de Asturias (бету не бить)
Фандом: Trinity Blood
Рейтинг: R
Жанр: ангст
Пейринг: *а вот сейчас меня все дружно кинутся убивать* Моника/Петр
Предупреждение: ООС, АУ и соединение моей фантазии с Trinity Blood. Из одной зарисовки двухмесячной давности меня унесло в сторону полноценного фанфика. Критика и тапки приветствуются, но если они обоснованные.
Дисклеймер: Вот что-что а герои принадлежат не мне, а наследникам Есиды Сунао.
Размещение (если вдруг кого-то стукнет): Спросите автора, не поленитесь.)
читать дальше3 глава.
- Сестра Ардженто, вы знаете, что курение вредит здоровью? И к тому же здесь это делать запрещено? – палата вся пропахла сигаретами, но Монику не интересовали правила, установленные в здании больницы, а потому она лишь хмыкнула, услышав замечание инквизитора.
- Меня не волнует ни то, ни другое. А если вас беспокоят эти проблемы, то неплохо было бы начать с ваших подчиненных, брат Петр.
Лишенный зрения, а вместе с ним и возможности следить за выражением лиц и глаз своих собеседников, Орсини довольствовался попытками различить малейшие нюансы в их голосах.
Этой женщине действительно было наплевать на то, что ей скажут – Петр кожей чувствовал ее безразличие. И все же что-то было не так…
- Давайте оставим моих подчиненных в покое…
- С удовольствием… Инквизиция, как это ни странно, не является моей любимой темой для светской беседы, которую мы с вами пытаемся вести. Надо ли объяснять почему? Да, и вообще, такие ублюдки, как вы, мало кому покажутся достойными того, чтобы их обсуждали, - В ее голосе, глубоком, бархатистом, с легкой хрипотцой, явственно слышались язвительные нотки, перемешанные с глубоко запрятанной болью.
Но терпеть подобные оскорбления было выше его сил. Эта женщина просто-напросто его достала, и, хотя он был благодарен Ардженто, но пора было уже поставить ее на место.
- Сестра Ардженто, вы… - Орсини, взбешенный поведением Моники, забыл о том, что ему противопоказаны резкие движения и поплатился за свою опрометчивость.
Туман перед глазами затрепыхался, как пойманная бабочка, на несколько мгновений заиграл разнообразными красками и снова превратился в серую безжизненную массу. Последовавшее за этим головокружение заставило Петра покачнуться и он, вполне возможно, позорно упал бы на землю, если бы не маленькая, но, как ни странно, сильная рука, не удержала его. Этой чертовой ведьме снова посчастливилось лицезреть его в минуту слабости – что же за напасть такая? Но отказаться сейчас от ее помощи было бы глупо, а потому инквизитор позволил Моники помочь ему сесть на кровать, хотя безумно хотелось вырвать свою ладонь из ее.
- И это глава Инквизиции. Весьма жалкое зрелище. Раньше это, бесспорно, доставило бы мне удовольствие, но сейчас… Я не знаю, что происходит, Орсини, – Моника откинула влажные от пота пряди волос со лба мужчины, – Я тебя ненавижу, но почему-то не могу убить, хотя последнее время судьба только и делает, что предоставляет мне различные возможности для этого. Ты же все знаешь, брат Петр, не правда ли? Так объясни мне, что, черт возьми, происходит?! Почему я не могу со спокойной совестью убить того, кто уничтожил мою семью, того, кто почти каждый день подписывает смертные приговоры таким, как я?
Рыжие волосы, темно-карие глаза, наполненные бесконечной болью… Изуродованное пытками тело… Подпись… Костер…
Господи, скажи, неужели сестра Ардженто появилась на свет только для того, чтобы растревожить все его раны, для того, чтобы пробудить так старательно усыпляемые ими в течение многих лет муки совести и отвращение к самому себе?
У сестры Ардженто были красивые пальцы, изящные, почему-то затянутые в черный бархат – она носила перчатки. Но сейчас Петр ощущал не холод бездушного материала, а живое тепло шелковистой кожи, которое, как бы неожиданно это не звучало, несло с собой покой и умиротворенность. Эта женщина вызывала в нем слишком противоречивые чувства: Орсини был зол на нее, более того временами изнутри его разрывала даже не ярость, а ненависть, но он ясно помнил, что еще совсем недавно, в церкви, ему хотелось упасть перед ней на колени и просить прощение за все содеянное.
Дверь недовольно скрипнула, будто не хотела впускать нежданного посетителя, разрушая тем самым установившуюся в палате тишину.
- Сестра Ардженто?
Орсини еле слышно скрипнул зубами, узнав голос врача, который уже порядком достал его своими постоянными советами, указаниями и прочей ерундой, на которую инквизитор старался не обращать внимания. Но если бы брат Петр на секунду задумался об истинной причиной своего раздражения, то с удивлением бы понял, что все выше перечисленное сейчас было абсолютно ни при чем. Виной было то, что появление этого человека заставило Ардженто убрать руку с его лба.
- Я вас внимательно слушаю.
- Вы можете покинуть лазарет, поскольку более не нуждаетесь в нашем лечении. Вот – вам просили передать вашу форму. Надеюсь, не скоро увидеть вас здесь.
Петр ухмыльнулся. Конечно, этот идиот надеялся. Заполучить такую пациентку – настоящее наказание. Все-таки у этой женщины несносный характер: вспыльчивая, капризная, неуправляемая – настоящее стихийно бедствие; любые попытки заставить ее принять лекарство, прекратить курить в больничной палате, не вставать с кровати и не измываться над персоналом моментально пресекались очередным ехидным замечанием, сказанным таким угрожающим тоном, что - Орсини был уверен - врача каждый раз подмывало подать прошение об увольнении.
- Благодарю, а теперь не могли бы вы выйти? Я, откровенно говоря, мечтаю переодеться без вашего пристального наблюдения, – Волну презрения, направленную на врача, можно было ощутить кожей.
- Да-да, конечно… - Послышались быстрые шаги, и дверь захлопнулась.
- Понимаю. Вы мечтаете это сделать исключительно в моем присутствии, – не надо было этого говорить; церемониться Черная Вдова не стала, а просто дала Разрушителю пощечину. С ее стороны это тоже был необдуманный поступок, ибо Орсини, как и она, не отличался ангельским характером. Каким образом он умудрился ухватить ее за плечи, ничего не видя, было загадкой, но факт оставался фактом – его руки сжимали ее, причиняя боль.
- Никогда не смей поднимать на меня руку, ведьма, - тихо прорычал Петр. Он еле сдерживал себя от того, чтобы не ударить эту женщину, – Слышишь, никогда…
- А то что? – Ардженто, казалось, абсолютно не испугали его слова, – Что ты мне сделаешь, инквизитор?
- Закрой рот и убирайся отсюда в свой АХ. Давно пора… - Петр разжал пальцы.
- С удовольствием, – ядовито произнесло Моника, потирая плечи и думая о том, что после всего этого у нее останутся синяки.
В палате повисло напряженное молчание, нарушавшееся только тихим шорохом одежды – Черная Вдова с некоторой радостью переодевалась в форму; больничная одежда ей уже порядком осточертела, а инквизитор не знал, что еще можно сказать в такой ситуации. Он даже немного жалел о том, что позволил себе подобное проявление эмоций. Совсем не к месту он вспомнил, как обычно одевалась эта ведьма - ничего похожего на скромные белые платья остальных представительниц Ах – если вообще, можно было сказать, что она одевалась, потому что обнаженного тела было намного больше, чем прикрытого одеждой. Да, и сказать, что эта одежда что-то прикрывала, было бы ошибкой, ибо та подчеркивала все, что только можно, а можно было много… О чем ты вообще думаешь, Орсини? То, как одеваются ведьмы и еретички не должно тебя волновать. Абсолютно.
Хлопнула дверь, прерывая его размышления. Ушла. Вот и замечательно. По крайней мере, оставшиеся дни, которые он проведет в больнице, пока не выздоровеет, будут спокойными.
Глава 4
читать дальшеДаже раненый, Орсини действовал на полном автомате, молниеносно и смертельно. Разворот, рывок, удар, серия ударов – если уж ему придется умереть, то он постарается унести с собой, как можно больше врагов. Но силы были на исходе… Тело отзывалось болью на каждый удар, и все же Разрушитель, упрямо стиснув зубы, не переставал драться. Скриммер раздрабливал на мелкие кусочки любого, кто осмеливался к нему подойти – Петр машинально порадовался, что тела орденских автоягдов лишены крови: иначе здесь все уже давно было бы ей залито.
И все-таки, отражая сыплющиеся на него удары, инквизитор вынужден был отступать. В какой-то момент он резко отскочил в сторону и, использую секундную передышку, согнулся, схватившись за правый бок. Боль с каждой минутой становилось все труднее терпеть. Ягды коршунами налетели на него, но были остановлены ввинчивающимся в их тела скриммером.
Отбив очередную атаку, Орсини вдруг почувствовал подозрительный запах. Как будто что-то горело... Петр вскинул голову и замер – деревянные балки наверху были в огне.
Мужчина выругался, понимая, что теперь им с Ардженто придется, ой, как не сладко. Отступать-то некуда…
А в следующую секунду воздух разрезала пистолетная очередь. Пули без труда нашли своих жертв, повалив их на каменный пол. В дверях стояло четверо мужчин, одетых в формы АХ и Инквизиции: Маттиас, Дуо, аксовский киборг и еще один. Петр вспомнил, что его имя – Леон.
- Ну, что, шеф, не ждали? – Марокканский Дьявол нагло ухмылялся, пока киборги, сохраняя бесстрастное выражение лица, методично продолжали отстреливать автоягдов. – А мы пришли…
«Спасибо тебе Господи», - его «верные псы», как выразилась, ведьма успели вовремя. Кстати, о ведьме. Петр поискал ее глазами, а, когда нашел, чуть не выругался во второй раз – Ардженто загнали в угол. Ее клинки яростно сверкали, но автоягды все равно наступали, ничуть не испуганные. И, пускай, их оружие проходило сквозь нее – было еще кое-что, что заставило Орсини рвануться в сторону Моники: одна из балок предательски затрещала над ее головой, грозя вот-вот упасть, но Черная Вдова, поглощенная дракой, не замечала этого.
- Шеф, куда вы?! – Раздался за спиной удивленный голос Маттиаса, но Петр не удостоил его ответом, сметая очередного робота на своем пути. Он видел, как дерево под напором огня трещит и тлеет, как балка ломается напополам и летит прямо на Ардженто. Две секунды. Ровно столько понадобилось ему, чтобы оттолкнуть Монику. Но этого не хватило, чтобы увернуться самому.
Удар. И мгновенно захлестнувшая его темнота.
Воспоминания о произошедшем в церкви уже второй день не давали ему покоя. Зачем он кинулся спасать эту ведьму, когда можно было просто крикнуть ей, предупредив об опасности, а она бы, использовав свои способности, не пострадала? Почему ему стало так невыносимо больно, когда он подумал о том, что больше никогда не встретится взглядом с пронзительными зелеными глазами, выворачивающими его душу наизнанку? Что, в конце концов, с ним происходит в последнее время?
- Эй, Орсини? – Петр с трудом сдержал удивленный возглас, рванувшийся наружу. Голос, позвавший его, принадлежал Черной Вдове. А ведь он даже не услышал, как открылась дверь.
- Сестра Ардженто? Что вы здесь делаете? – спросил Петр.
- Я? – Казалось, что ведьма и сама не знает, что забыла в больничной палате, где лежал инквизитор.
- Да, вы. Что вам нужно? – Грубо, но, позволить выпорхнуть наружу встрепенувшейся бабочке радости никак нельзя.
- Я хотела вернуть вам кое-что, брат Петр, и… - Моника запнулась, - и сказать спасибо.
- Простите? – Мужчина подумал, что ослышался.
- Да, я хотела сказать вам спасибо. В конце концов, вы же спасли мне жизнь. Там, в церкви… Помолчите минуту, брат Петр, я не о многом вас прошу. – Орсини услышал, как она тяжело вздохнула, видимо, собираясь с духом. – Вообщем, вот, - в его опустился какой-то предмет, - это ваше распятие… Сегодня я была в той церкви и нашла его там; оно лежало у алтаря. Скорее всего, вы потеряли его, когда снимали доспехи. Это все. Теперь можете говорить все, что хотите…
- Спасибо за разрешение, - хмыкнул инквизитор, но потом уже мягче добавил, - и за распятие тоже спасибо, это подарок отца.
- Понятно… - Моника помолчала несколько секунд, а затем сказала, - Мы квиты, брат Петр. Я спасла твою шкуру, ты – мою, так что не надейся, что я забыла про месть.
- Я и не надеялся, - кивнул Орсини. – Но все-таки, может быть, вы отложите свою месть на потом, а сейчас составите мне компанию, - «Что за бред ты несешь?!» - я не отказался бы от прогулки по саду; сидение в четырех стенах уже порядком меня достало, а присутствие местного персонала раздражает.
Ну, зачем он это сказал? Кто его за язык-то дернул? Петр кожей чувствовал на себе пораженный взгляд женщины. Не надо было видеть, чтобы понять, как она на него смотрит в эту минуту. Ну, что ж – сейчас он будет удостоен несколькими ехидными комментариями, а потом за ней захлопнется дверь… Все будет так, как и должно быть.
Но ни одного ехидного замечания не прозвучало. И дверь тоже не захлопнулась.
***
Моника задумчиво наблюдала за инквизитором, который сидел на земле, прислонившись спиной к огромному дубу. Сама Черная Вдова стояла рядом, тщетно пытаясь понять, почему же она все-таки согласилась на предложение Орсини. Ни одного разумного объяснения этому поступку не нашлось. Как и неразумного.
Прозрачная гладь пруда подмигивала тысячами золотых бликов, оставленных солнечными лучами. Легкий ветер ерошил волосы и наполняющую воздух пряным ароматом траву, среди которой тут и там мелькали разноцветные венчики цветов; где-то вдалеке послышался мелодичный звон колокола, созывающего на обедню.
- Лебеди, - пробормотала Моника себе под нос.
- Простите, что? – переспросил Петр.
- Лебеди, - уже громче повторила она, кивнув в сторону пруда, в котором действительно сейчас плавала несколько этих белоснежных птиц.
- Да? Я хотел бы их увидеть, но… Знаете, сестра Ардженто, мне кажется, что судьба издевается надо мной – я ни разу в жизни не видел живого лебедя. Вот и сейчас, я лишен такой возможности. Грустная ирония…
- Ни разу? – удивленно переспросила Моника.
- Да. Наверное, я многое потерял…
- Они красивые. Такие изящные и величественные, что дух захватывает. За ними можно наблюдать вечно… - Ведьма замолчала, - Посмотрите на них, когда сможете. Не пожалеете.
- Посмотрю. Если доживу, - насмешливо заметил Петр, не вовремя вспомнив об обещанной ему вендетте. Но Моника в кои-то веки промолчала: кричать, угрожать, язвить – ей не хотелось сейчас ничего этого. А хотелось просто закрыть глаза и сохранить то едва уловимое чувство спокойствия, оплетающее ее тонкими нитями. Как бы дико это не было.
Но нити звонко лопнули, когда она увидела приближающихся к ним врача и Маттиаса. Орсини, по-видимому, почувствовал охватившее его собеседницу напряжение. Еще не зная, что случилось, он, ухватившись за дерево, поднялся с земли и приблизился к ней.
- Шеф? Мы вас искали, и нам сказали, что вы пошли в сад, впрочем, опустив тот факт, что вы были не один. Сестра Ардженто, добрый день, - черноволосый инквизитор недоуменно переводил взгляд с Черной Вдовы на Разрушителя, задаваясь вопросом, какого черта эти двое здесь забыли, да еще и в компании друг друга?
- Добрый день, брат Маттиас. – коротко ответила ведьма.
- Мэтью? Рад тебя видеть… Точнее, слышать. Зачем вы меня искали? И, кстати, кто «мы»?
- Брат Маттиас находится здесь со мной, - Петр моментально узнал голос врача, - просто пришло время снимать повязку с глаз.
Глава 5
читать дальшеНесколько месяцев назад
Леон, прислонившись к стене, нервно теребил в руках уже весьма потрепанную им розу.
«Опять опаздывает! Ведьма, настоящая ведьма… Знает ведь, что мне скоро возвращаться в тюрьму, но все равно… Нет, Моника неисправима».
- Не меня ждешь, Цветочек? – «Она еще и ухмыляется!»
Моника стояла напротив: когда она появилась, Леон не заметил.
- Нет, я жду Эстер, - ляпнул он.
- Да? – Она, кажется, даже не удивилась такому ответу, - тогда я, пожалуй, пойду; не хочу мешать юным сердцам. - Ардженто развернулась, видимо, собираясь воплотить свои слова в жизнь, с нее бы сталось, но была остановлена Астуриасом, схватившем ее за руку. Леон дернул Монику на себя и, не утруждая себя бесполезными, по его мнению, словами, жадно поцеловал.
- Ведьма… - выдохнул он, оторвавшись от нее.
Наглая усмешка скользнула по губам женщины и она, растягивая слова, заговорила:
- Ты бы так не афишировал сей факт, а то не дай бог, где-нибудь рядом сейчас зайчиком пробегает один из инквизиторов. Кстати, хотела заметить – ты неплохо проводишь время в ожидание Эстер.
- Моника, прекращай! Ты же прекрасно понимаешь, что я пошутил. – Астуриас недовольно посмотрел на Вдову. – Да, кстати, это тебе – Одуванчик протянул ей розу, - правда, она достается тебе не в первозданном виде, но ты сама виновата: не надо было опаздывать.
Ардженто поднесла цветок к лицу, вдыхая его аромат – Леон всегда дарил ей красные розы. Знак страсти.
А о какой любви могла идти речь? Нет, полюбить Леона она не смогла бы никогда, как он и ее. Слишком похожими они были для этого: своенравные, наглые, темпераментные. Хищники…
Леону нужна тихая гавань, где его всегда будет ждать женщина, готовая смириться с его выкрутасами, готовая простить ему мимолетное увлечение – а таких у Астуриаса было много – готовая принять его таким, какой он есть. Что же касается самой Моники, то ей нужна месть. И только. А вот, если она отомстит, а после этого еще и останется жива, тогда и придет время задуматься о своей тихой гавани. Но это будет потом, а сейчас…
Гостиница, номер на втором этаже, большая кровать, покрытая шелковыми простынями – и откуда у Леона деньги на такую роскошь? – шорох одежды и два, сплетающихся в страстном танце, тела…
Моника, перевернувшись на живот, курила, а Леон задумчиво рисовал на ее обнаженной спине какие-то замысловатые узоры.
- Завтра обратно… - тихо заметил Астуриас. Вдова знала, о чем он говорит, но все же спросила:
- В тюрьму?
- Да. Знаешь, мне всегда хочется спросить тебя, будешь ли ты скучать по мне…
- А почему не спрашиваешь?
- Зачем? Я и так знаю ответ.
Моника потушила сигарету и села на край кровати, вопросительно глядя на Леона. Простынь, соскользнувшую на пол, она даже не подумала удостоить своим вниманием.
- Да? И какой же он, по твоему мнению?
- Нет.
- Нет? – Вдова задумалась. – Ты ошибаешься. Я буду скучать, но не так, как положено влюбленной женщине, - Леон недоверчиво хмыкнул. - Если я говорю, что буду, значит, буду. Не спорь.
- Не буду. С женщинами бесполезно спорить, особенно, с такими, как ты. С ними надо обращаться по-другому… - Мужчина притянул ее к себе, увлекая обратно на постель.
***
За два дня до описанных в первой главе событий.
- Брат Маттиас, вы не в курсе, кто из АХ, будет направлен в предполагаемый штаб Ордена для слежки?
- Кажется, сестра Моника Ардженто. Это та, которая…
- Я прекрасно помню, кто это! – Орсини, злобно сузив глаза, смотрел на стратега, - Брат Маттиас, вы в этом уверены?
- Да, - кивнул Дьявол.
- Они там в АХ хоть понимают, что делают?! – Вепрь в бешенстве вскочил с места, нечаянно смахнув на пол какие-то бумаги. Впрочем, он этого даже не заметил, потрясенный новостью, - она же ведьма! Еретичка! Да, ей нельзя доверять – она продаст всех нас и даже не пожалеет об этом!
- Ты должен больше беспокоиться о себе, нежели о других, Разрушитель… - Орсини резко разворачивается, но рядом никого нет.
Наверное, ему послышалось. Но в следующую секунду он чувствует, как шею обжигает холод металла, острие клинка ненавязчиво скользит по коже.
- Кто ты?!
- Мое имя Моника. – Женский голос раздается прямо у его уха. – Моника… Запомни это, брат Петр. – С этими словами лезвие даги находит свою цель, и Орсини падает на землю.
- Ваше преосвященство, мы не можем так рисковать. Моника Ардженто предаст нас! – Петр не мог держать себя в руках.
- Почему вы в этом так уверены? – Катерина Сфорца со снисходительной улыбкой наблюдала за, уже в который раз меряющим шагами ее кабинет, инквизитором.
- Ваше преосвященство, вы, что не помните, кто уничтожил ее отца?
- Я помню об этом, брат Петр. Прекрасно помню, - улыбка исчезает с лица Ватиканской Лисицы, - но никто, кроме нее не справится с этим заданием.
Женщина успевает отпрыгнуть, ускользая от смертоносного оружие инквизитора, из чьего горла вырывается тихий рык. Черноволосая, высокая, в форме АХ, неприличной до безобразия – она будто бы дразнит Орсини, нарезая вокруг него круги. И в ее глазах пляшет такая неприкрытая ненависть, что Петр вздрагивает. Конечно, в АХ никогда не любили инквизицию, а та отвечала им так же, но чтобы так? Ведь, она хочет не просто остановить его, а убить!
Но вот, она замирает у стены, загнанная в угол. Но почему-то вместо того, чтобы испугаться, женщина ухмыляется, будто говоря: «Что же ты не атакуешь, инквизитор? Я ведь в ловушке…»
- Хорошо. Пускай, будет так, но я буду сопровождать ее.
- Брат Петр, вы сошли с ума? Вы же… - Сфорца даже не знала, что сказать, от возмущения.
- Если вы откажете мне в этом, то я обращусь к его преосвященству, кардиналу Медичи.
Катерина тяжело вздохнула – она прекрасно знала, что брат поддержит Разрушителя. Значит, придется согласиться?
- Господь с вами, - герцогиня кивает головой, - но, прошу вас, не обнаружьте свое присутствие. Одна ваша ошибка, и вся операция будет провалена, а ни я, ни вы этого не хотим, не так ли?
Скриммер проходит сквозь нее.
- Что?! – Петр пораженно смотрит на то, как за спиной женщины рассыпается каменная кладка, а сама она стоит цела и невредима, продолжая все так же ухмыляться.
- Ведьма! – А в следующее мгновение та исчезает, растворяясь в остатках стены, оставляя после себя лишь торжествующий смех и тихий голос.
- Ты угадал, Орсини. Умный мальчик…
Автор: Arlik
Бета: Leon Garsia de Asturias (бету не бить)
Фандом: Trinity Blood
Рейтинг: R
Жанр: ангст
Пейринг: *а вот сейчас меня все дружно кинутся убивать* Моника/Петр
Предупреждение: ООС, АУ и соединение моей фантазии с Trinity Blood. Из одной зарисовки двухмесячной давности меня унесло в сторону полноценного фанфика. Критика и тапки приветствуются, но если они обоснованные.
Дисклеймер: Вот что-что а герои принадлежат не мне, а наследникам Есиды Сунао.
Размещение (если вдруг кого-то стукнет): Спросите автора, не поленитесь.)
читать дальше3 глава.
- Сестра Ардженто, вы знаете, что курение вредит здоровью? И к тому же здесь это делать запрещено? – палата вся пропахла сигаретами, но Монику не интересовали правила, установленные в здании больницы, а потому она лишь хмыкнула, услышав замечание инквизитора.
- Меня не волнует ни то, ни другое. А если вас беспокоят эти проблемы, то неплохо было бы начать с ваших подчиненных, брат Петр.
Лишенный зрения, а вместе с ним и возможности следить за выражением лиц и глаз своих собеседников, Орсини довольствовался попытками различить малейшие нюансы в их голосах.
Этой женщине действительно было наплевать на то, что ей скажут – Петр кожей чувствовал ее безразличие. И все же что-то было не так…
- Давайте оставим моих подчиненных в покое…
- С удовольствием… Инквизиция, как это ни странно, не является моей любимой темой для светской беседы, которую мы с вами пытаемся вести. Надо ли объяснять почему? Да, и вообще, такие ублюдки, как вы, мало кому покажутся достойными того, чтобы их обсуждали, - В ее голосе, глубоком, бархатистом, с легкой хрипотцой, явственно слышались язвительные нотки, перемешанные с глубоко запрятанной болью.
Но терпеть подобные оскорбления было выше его сил. Эта женщина просто-напросто его достала, и, хотя он был благодарен Ардженто, но пора было уже поставить ее на место.
- Сестра Ардженто, вы… - Орсини, взбешенный поведением Моники, забыл о том, что ему противопоказаны резкие движения и поплатился за свою опрометчивость.
Туман перед глазами затрепыхался, как пойманная бабочка, на несколько мгновений заиграл разнообразными красками и снова превратился в серую безжизненную массу. Последовавшее за этим головокружение заставило Петра покачнуться и он, вполне возможно, позорно упал бы на землю, если бы не маленькая, но, как ни странно, сильная рука, не удержала его. Этой чертовой ведьме снова посчастливилось лицезреть его в минуту слабости – что же за напасть такая? Но отказаться сейчас от ее помощи было бы глупо, а потому инквизитор позволил Моники помочь ему сесть на кровать, хотя безумно хотелось вырвать свою ладонь из ее.
- И это глава Инквизиции. Весьма жалкое зрелище. Раньше это, бесспорно, доставило бы мне удовольствие, но сейчас… Я не знаю, что происходит, Орсини, – Моника откинула влажные от пота пряди волос со лба мужчины, – Я тебя ненавижу, но почему-то не могу убить, хотя последнее время судьба только и делает, что предоставляет мне различные возможности для этого. Ты же все знаешь, брат Петр, не правда ли? Так объясни мне, что, черт возьми, происходит?! Почему я не могу со спокойной совестью убить того, кто уничтожил мою семью, того, кто почти каждый день подписывает смертные приговоры таким, как я?
Рыжие волосы, темно-карие глаза, наполненные бесконечной болью… Изуродованное пытками тело… Подпись… Костер…
Господи, скажи, неужели сестра Ардженто появилась на свет только для того, чтобы растревожить все его раны, для того, чтобы пробудить так старательно усыпляемые ими в течение многих лет муки совести и отвращение к самому себе?
У сестры Ардженто были красивые пальцы, изящные, почему-то затянутые в черный бархат – она носила перчатки. Но сейчас Петр ощущал не холод бездушного материала, а живое тепло шелковистой кожи, которое, как бы неожиданно это не звучало, несло с собой покой и умиротворенность. Эта женщина вызывала в нем слишком противоречивые чувства: Орсини был зол на нее, более того временами изнутри его разрывала даже не ярость, а ненависть, но он ясно помнил, что еще совсем недавно, в церкви, ему хотелось упасть перед ней на колени и просить прощение за все содеянное.
Дверь недовольно скрипнула, будто не хотела впускать нежданного посетителя, разрушая тем самым установившуюся в палате тишину.
- Сестра Ардженто?
Орсини еле слышно скрипнул зубами, узнав голос врача, который уже порядком достал его своими постоянными советами, указаниями и прочей ерундой, на которую инквизитор старался не обращать внимания. Но если бы брат Петр на секунду задумался об истинной причиной своего раздражения, то с удивлением бы понял, что все выше перечисленное сейчас было абсолютно ни при чем. Виной было то, что появление этого человека заставило Ардженто убрать руку с его лба.
- Я вас внимательно слушаю.
- Вы можете покинуть лазарет, поскольку более не нуждаетесь в нашем лечении. Вот – вам просили передать вашу форму. Надеюсь, не скоро увидеть вас здесь.
Петр ухмыльнулся. Конечно, этот идиот надеялся. Заполучить такую пациентку – настоящее наказание. Все-таки у этой женщины несносный характер: вспыльчивая, капризная, неуправляемая – настоящее стихийно бедствие; любые попытки заставить ее принять лекарство, прекратить курить в больничной палате, не вставать с кровати и не измываться над персоналом моментально пресекались очередным ехидным замечанием, сказанным таким угрожающим тоном, что - Орсини был уверен - врача каждый раз подмывало подать прошение об увольнении.
- Благодарю, а теперь не могли бы вы выйти? Я, откровенно говоря, мечтаю переодеться без вашего пристального наблюдения, – Волну презрения, направленную на врача, можно было ощутить кожей.
- Да-да, конечно… - Послышались быстрые шаги, и дверь захлопнулась.
- Понимаю. Вы мечтаете это сделать исключительно в моем присутствии, – не надо было этого говорить; церемониться Черная Вдова не стала, а просто дала Разрушителю пощечину. С ее стороны это тоже был необдуманный поступок, ибо Орсини, как и она, не отличался ангельским характером. Каким образом он умудрился ухватить ее за плечи, ничего не видя, было загадкой, но факт оставался фактом – его руки сжимали ее, причиняя боль.
- Никогда не смей поднимать на меня руку, ведьма, - тихо прорычал Петр. Он еле сдерживал себя от того, чтобы не ударить эту женщину, – Слышишь, никогда…
- А то что? – Ардженто, казалось, абсолютно не испугали его слова, – Что ты мне сделаешь, инквизитор?
- Закрой рот и убирайся отсюда в свой АХ. Давно пора… - Петр разжал пальцы.
- С удовольствием, – ядовито произнесло Моника, потирая плечи и думая о том, что после всего этого у нее останутся синяки.
В палате повисло напряженное молчание, нарушавшееся только тихим шорохом одежды – Черная Вдова с некоторой радостью переодевалась в форму; больничная одежда ей уже порядком осточертела, а инквизитор не знал, что еще можно сказать в такой ситуации. Он даже немного жалел о том, что позволил себе подобное проявление эмоций. Совсем не к месту он вспомнил, как обычно одевалась эта ведьма - ничего похожего на скромные белые платья остальных представительниц Ах – если вообще, можно было сказать, что она одевалась, потому что обнаженного тела было намного больше, чем прикрытого одеждой. Да, и сказать, что эта одежда что-то прикрывала, было бы ошибкой, ибо та подчеркивала все, что только можно, а можно было много… О чем ты вообще думаешь, Орсини? То, как одеваются ведьмы и еретички не должно тебя волновать. Абсолютно.
Хлопнула дверь, прерывая его размышления. Ушла. Вот и замечательно. По крайней мере, оставшиеся дни, которые он проведет в больнице, пока не выздоровеет, будут спокойными.
Глава 4
читать дальшеДаже раненый, Орсини действовал на полном автомате, молниеносно и смертельно. Разворот, рывок, удар, серия ударов – если уж ему придется умереть, то он постарается унести с собой, как можно больше врагов. Но силы были на исходе… Тело отзывалось болью на каждый удар, и все же Разрушитель, упрямо стиснув зубы, не переставал драться. Скриммер раздрабливал на мелкие кусочки любого, кто осмеливался к нему подойти – Петр машинально порадовался, что тела орденских автоягдов лишены крови: иначе здесь все уже давно было бы ей залито.
И все-таки, отражая сыплющиеся на него удары, инквизитор вынужден был отступать. В какой-то момент он резко отскочил в сторону и, использую секундную передышку, согнулся, схватившись за правый бок. Боль с каждой минутой становилось все труднее терпеть. Ягды коршунами налетели на него, но были остановлены ввинчивающимся в их тела скриммером.
Отбив очередную атаку, Орсини вдруг почувствовал подозрительный запах. Как будто что-то горело... Петр вскинул голову и замер – деревянные балки наверху были в огне.
Мужчина выругался, понимая, что теперь им с Ардженто придется, ой, как не сладко. Отступать-то некуда…
А в следующую секунду воздух разрезала пистолетная очередь. Пули без труда нашли своих жертв, повалив их на каменный пол. В дверях стояло четверо мужчин, одетых в формы АХ и Инквизиции: Маттиас, Дуо, аксовский киборг и еще один. Петр вспомнил, что его имя – Леон.
- Ну, что, шеф, не ждали? – Марокканский Дьявол нагло ухмылялся, пока киборги, сохраняя бесстрастное выражение лица, методично продолжали отстреливать автоягдов. – А мы пришли…
«Спасибо тебе Господи», - его «верные псы», как выразилась, ведьма успели вовремя. Кстати, о ведьме. Петр поискал ее глазами, а, когда нашел, чуть не выругался во второй раз – Ардженто загнали в угол. Ее клинки яростно сверкали, но автоягды все равно наступали, ничуть не испуганные. И, пускай, их оружие проходило сквозь нее – было еще кое-что, что заставило Орсини рвануться в сторону Моники: одна из балок предательски затрещала над ее головой, грозя вот-вот упасть, но Черная Вдова, поглощенная дракой, не замечала этого.
- Шеф, куда вы?! – Раздался за спиной удивленный голос Маттиаса, но Петр не удостоил его ответом, сметая очередного робота на своем пути. Он видел, как дерево под напором огня трещит и тлеет, как балка ломается напополам и летит прямо на Ардженто. Две секунды. Ровно столько понадобилось ему, чтобы оттолкнуть Монику. Но этого не хватило, чтобы увернуться самому.
Удар. И мгновенно захлестнувшая его темнота.
Воспоминания о произошедшем в церкви уже второй день не давали ему покоя. Зачем он кинулся спасать эту ведьму, когда можно было просто крикнуть ей, предупредив об опасности, а она бы, использовав свои способности, не пострадала? Почему ему стало так невыносимо больно, когда он подумал о том, что больше никогда не встретится взглядом с пронзительными зелеными глазами, выворачивающими его душу наизнанку? Что, в конце концов, с ним происходит в последнее время?
- Эй, Орсини? – Петр с трудом сдержал удивленный возглас, рванувшийся наружу. Голос, позвавший его, принадлежал Черной Вдове. А ведь он даже не услышал, как открылась дверь.
- Сестра Ардженто? Что вы здесь делаете? – спросил Петр.
- Я? – Казалось, что ведьма и сама не знает, что забыла в больничной палате, где лежал инквизитор.
- Да, вы. Что вам нужно? – Грубо, но, позволить выпорхнуть наружу встрепенувшейся бабочке радости никак нельзя.
- Я хотела вернуть вам кое-что, брат Петр, и… - Моника запнулась, - и сказать спасибо.
- Простите? – Мужчина подумал, что ослышался.
- Да, я хотела сказать вам спасибо. В конце концов, вы же спасли мне жизнь. Там, в церкви… Помолчите минуту, брат Петр, я не о многом вас прошу. – Орсини услышал, как она тяжело вздохнула, видимо, собираясь с духом. – Вообщем, вот, - в его опустился какой-то предмет, - это ваше распятие… Сегодня я была в той церкви и нашла его там; оно лежало у алтаря. Скорее всего, вы потеряли его, когда снимали доспехи. Это все. Теперь можете говорить все, что хотите…
- Спасибо за разрешение, - хмыкнул инквизитор, но потом уже мягче добавил, - и за распятие тоже спасибо, это подарок отца.
- Понятно… - Моника помолчала несколько секунд, а затем сказала, - Мы квиты, брат Петр. Я спасла твою шкуру, ты – мою, так что не надейся, что я забыла про месть.
- Я и не надеялся, - кивнул Орсини. – Но все-таки, может быть, вы отложите свою месть на потом, а сейчас составите мне компанию, - «Что за бред ты несешь?!» - я не отказался бы от прогулки по саду; сидение в четырех стенах уже порядком меня достало, а присутствие местного персонала раздражает.
Ну, зачем он это сказал? Кто его за язык-то дернул? Петр кожей чувствовал на себе пораженный взгляд женщины. Не надо было видеть, чтобы понять, как она на него смотрит в эту минуту. Ну, что ж – сейчас он будет удостоен несколькими ехидными комментариями, а потом за ней захлопнется дверь… Все будет так, как и должно быть.
Но ни одного ехидного замечания не прозвучало. И дверь тоже не захлопнулась.
***
Моника задумчиво наблюдала за инквизитором, который сидел на земле, прислонившись спиной к огромному дубу. Сама Черная Вдова стояла рядом, тщетно пытаясь понять, почему же она все-таки согласилась на предложение Орсини. Ни одного разумного объяснения этому поступку не нашлось. Как и неразумного.
Прозрачная гладь пруда подмигивала тысячами золотых бликов, оставленных солнечными лучами. Легкий ветер ерошил волосы и наполняющую воздух пряным ароматом траву, среди которой тут и там мелькали разноцветные венчики цветов; где-то вдалеке послышался мелодичный звон колокола, созывающего на обедню.
- Лебеди, - пробормотала Моника себе под нос.
- Простите, что? – переспросил Петр.
- Лебеди, - уже громче повторила она, кивнув в сторону пруда, в котором действительно сейчас плавала несколько этих белоснежных птиц.
- Да? Я хотел бы их увидеть, но… Знаете, сестра Ардженто, мне кажется, что судьба издевается надо мной – я ни разу в жизни не видел живого лебедя. Вот и сейчас, я лишен такой возможности. Грустная ирония…
- Ни разу? – удивленно переспросила Моника.
- Да. Наверное, я многое потерял…
- Они красивые. Такие изящные и величественные, что дух захватывает. За ними можно наблюдать вечно… - Ведьма замолчала, - Посмотрите на них, когда сможете. Не пожалеете.
- Посмотрю. Если доживу, - насмешливо заметил Петр, не вовремя вспомнив об обещанной ему вендетте. Но Моника в кои-то веки промолчала: кричать, угрожать, язвить – ей не хотелось сейчас ничего этого. А хотелось просто закрыть глаза и сохранить то едва уловимое чувство спокойствия, оплетающее ее тонкими нитями. Как бы дико это не было.
Но нити звонко лопнули, когда она увидела приближающихся к ним врача и Маттиаса. Орсини, по-видимому, почувствовал охватившее его собеседницу напряжение. Еще не зная, что случилось, он, ухватившись за дерево, поднялся с земли и приблизился к ней.
- Шеф? Мы вас искали, и нам сказали, что вы пошли в сад, впрочем, опустив тот факт, что вы были не один. Сестра Ардженто, добрый день, - черноволосый инквизитор недоуменно переводил взгляд с Черной Вдовы на Разрушителя, задаваясь вопросом, какого черта эти двое здесь забыли, да еще и в компании друг друга?
- Добрый день, брат Маттиас. – коротко ответила ведьма.
- Мэтью? Рад тебя видеть… Точнее, слышать. Зачем вы меня искали? И, кстати, кто «мы»?
- Брат Маттиас находится здесь со мной, - Петр моментально узнал голос врача, - просто пришло время снимать повязку с глаз.
Глава 5
читать дальшеНесколько месяцев назад
Леон, прислонившись к стене, нервно теребил в руках уже весьма потрепанную им розу.
«Опять опаздывает! Ведьма, настоящая ведьма… Знает ведь, что мне скоро возвращаться в тюрьму, но все равно… Нет, Моника неисправима».
- Не меня ждешь, Цветочек? – «Она еще и ухмыляется!»
Моника стояла напротив: когда она появилась, Леон не заметил.
- Нет, я жду Эстер, - ляпнул он.
- Да? – Она, кажется, даже не удивилась такому ответу, - тогда я, пожалуй, пойду; не хочу мешать юным сердцам. - Ардженто развернулась, видимо, собираясь воплотить свои слова в жизнь, с нее бы сталось, но была остановлена Астуриасом, схватившем ее за руку. Леон дернул Монику на себя и, не утруждая себя бесполезными, по его мнению, словами, жадно поцеловал.
- Ведьма… - выдохнул он, оторвавшись от нее.
Наглая усмешка скользнула по губам женщины и она, растягивая слова, заговорила:
- Ты бы так не афишировал сей факт, а то не дай бог, где-нибудь рядом сейчас зайчиком пробегает один из инквизиторов. Кстати, хотела заметить – ты неплохо проводишь время в ожидание Эстер.
- Моника, прекращай! Ты же прекрасно понимаешь, что я пошутил. – Астуриас недовольно посмотрел на Вдову. – Да, кстати, это тебе – Одуванчик протянул ей розу, - правда, она достается тебе не в первозданном виде, но ты сама виновата: не надо было опаздывать.
Ардженто поднесла цветок к лицу, вдыхая его аромат – Леон всегда дарил ей красные розы. Знак страсти.
А о какой любви могла идти речь? Нет, полюбить Леона она не смогла бы никогда, как он и ее. Слишком похожими они были для этого: своенравные, наглые, темпераментные. Хищники…
Леону нужна тихая гавань, где его всегда будет ждать женщина, готовая смириться с его выкрутасами, готовая простить ему мимолетное увлечение – а таких у Астуриаса было много – готовая принять его таким, какой он есть. Что же касается самой Моники, то ей нужна месть. И только. А вот, если она отомстит, а после этого еще и останется жива, тогда и придет время задуматься о своей тихой гавани. Но это будет потом, а сейчас…
Гостиница, номер на втором этаже, большая кровать, покрытая шелковыми простынями – и откуда у Леона деньги на такую роскошь? – шорох одежды и два, сплетающихся в страстном танце, тела…
Моника, перевернувшись на живот, курила, а Леон задумчиво рисовал на ее обнаженной спине какие-то замысловатые узоры.
- Завтра обратно… - тихо заметил Астуриас. Вдова знала, о чем он говорит, но все же спросила:
- В тюрьму?
- Да. Знаешь, мне всегда хочется спросить тебя, будешь ли ты скучать по мне…
- А почему не спрашиваешь?
- Зачем? Я и так знаю ответ.
Моника потушила сигарету и села на край кровати, вопросительно глядя на Леона. Простынь, соскользнувшую на пол, она даже не подумала удостоить своим вниманием.
- Да? И какой же он, по твоему мнению?
- Нет.
- Нет? – Вдова задумалась. – Ты ошибаешься. Я буду скучать, но не так, как положено влюбленной женщине, - Леон недоверчиво хмыкнул. - Если я говорю, что буду, значит, буду. Не спорь.
- Не буду. С женщинами бесполезно спорить, особенно, с такими, как ты. С ними надо обращаться по-другому… - Мужчина притянул ее к себе, увлекая обратно на постель.
***
За два дня до описанных в первой главе событий.
- Брат Маттиас, вы не в курсе, кто из АХ, будет направлен в предполагаемый штаб Ордена для слежки?
- Кажется, сестра Моника Ардженто. Это та, которая…
- Я прекрасно помню, кто это! – Орсини, злобно сузив глаза, смотрел на стратега, - Брат Маттиас, вы в этом уверены?
- Да, - кивнул Дьявол.
- Они там в АХ хоть понимают, что делают?! – Вепрь в бешенстве вскочил с места, нечаянно смахнув на пол какие-то бумаги. Впрочем, он этого даже не заметил, потрясенный новостью, - она же ведьма! Еретичка! Да, ей нельзя доверять – она продаст всех нас и даже не пожалеет об этом!
- Ты должен больше беспокоиться о себе, нежели о других, Разрушитель… - Орсини резко разворачивается, но рядом никого нет.
Наверное, ему послышалось. Но в следующую секунду он чувствует, как шею обжигает холод металла, острие клинка ненавязчиво скользит по коже.
- Кто ты?!
- Мое имя Моника. – Женский голос раздается прямо у его уха. – Моника… Запомни это, брат Петр. – С этими словами лезвие даги находит свою цель, и Орсини падает на землю.
- Ваше преосвященство, мы не можем так рисковать. Моника Ардженто предаст нас! – Петр не мог держать себя в руках.
- Почему вы в этом так уверены? – Катерина Сфорца со снисходительной улыбкой наблюдала за, уже в который раз меряющим шагами ее кабинет, инквизитором.
- Ваше преосвященство, вы, что не помните, кто уничтожил ее отца?
- Я помню об этом, брат Петр. Прекрасно помню, - улыбка исчезает с лица Ватиканской Лисицы, - но никто, кроме нее не справится с этим заданием.
Женщина успевает отпрыгнуть, ускользая от смертоносного оружие инквизитора, из чьего горла вырывается тихий рык. Черноволосая, высокая, в форме АХ, неприличной до безобразия – она будто бы дразнит Орсини, нарезая вокруг него круги. И в ее глазах пляшет такая неприкрытая ненависть, что Петр вздрагивает. Конечно, в АХ никогда не любили инквизицию, а та отвечала им так же, но чтобы так? Ведь, она хочет не просто остановить его, а убить!
Но вот, она замирает у стены, загнанная в угол. Но почему-то вместо того, чтобы испугаться, женщина ухмыляется, будто говоря: «Что же ты не атакуешь, инквизитор? Я ведь в ловушке…»
- Хорошо. Пускай, будет так, но я буду сопровождать ее.
- Брат Петр, вы сошли с ума? Вы же… - Сфорца даже не знала, что сказать, от возмущения.
- Если вы откажете мне в этом, то я обращусь к его преосвященству, кардиналу Медичи.
Катерина тяжело вздохнула – она прекрасно знала, что брат поддержит Разрушителя. Значит, придется согласиться?
- Господь с вами, - герцогиня кивает головой, - но, прошу вас, не обнаружьте свое присутствие. Одна ваша ошибка, и вся операция будет провалена, а ни я, ни вы этого не хотим, не так ли?
Скриммер проходит сквозь нее.
- Что?! – Петр пораженно смотрит на то, как за спиной женщины рассыпается каменная кладка, а сама она стоит цела и невредима, продолжая все так же ухмыляться.
- Ведьма! – А в следующее мгновение та исчезает, растворяясь в остатках стены, оставляя после себя лишь торжествующий смех и тихий голос.
- Ты угадал, Орсини. Умный мальчик…
@темы: Инквизиция, Моника, Петр, АХ, фанфикшен
-
-
01.09.2009 в 01:05о-хо-хо...